Полевые работы на поле брани

О Петре Коновциныне Юлий Селиверстов в «ПГ» в 2010 году написал: «Всё прошлое России соткано из подвигов, из судеб героев. Но и на целое тысячелетие русской истории таких людей, как Пётр Петрович Коновницын (1764–1822), наберётся не более ста». «Хвала тебе, славян любовь, // Наш Коновницын смелый!.. // Ничто ему толпы врагов, // Ничто мечи и стрелы…». Это уже Василий Жуковский. 

Роль знаменитого генерала и гдовского помещика Коновницына не всеми оценивается одинаково. Высоко, но не одинаково. Автор первой официальной четырёхтомной истории «Отечественной войны 1812 года», написанной в 4 томах, генерал-лейтенант Александр Михайловский-Данилевский писал о Коновницыне: «Этот человек, достойный уважения во всех отношениях, сделал больше, чем любой другой генерал для спасения России, и эта заслуга сейчас забыта».

Но Лев Толстой в романе «Война и мир» даёт Петру Коновницыну другую оценку: «Пётр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12-го года - Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего…».

В общем, не мыслитель. Храбрый, но не Барклай де Толли. В пантеон главных героев вошёл якобы только «из приличия». Одни считают Коновницына одним из немногих, а другие не готовы поставить…. Хотя каких-то скрытых страниц его биографии не обнаруживается.  Всё на виду. Главные страницы раскрыты и прочитаны. Но выводы делаются чуть ли не противоположные. Но общее всё-таки есть. Храбрость. С этим, кажется, не спорит никто.

При всех своих значительных военных должностях, включая должность военного министра, Коновницын генерал, прежде всего, боевой, а не штабной. С кем только не воевал. Со шведами, поляками, французами…  И наград получил множество. Например, «За отличную храбрость, оказанную против польских мятежников 22 июня при Слониме, где он дал мужественный отпор многочисленному неприятелю». В отличие от Бородинского сражения, в котором Коновницын сыграл важную роль, заменив тяжело раненного Багратиона, битва 1-2 августа 1794 года под Слонимом в России известна мало. Дело не только в масштабе сражения. Просто полковник Коновницын тогда воевал против войск Тадеуша Костюшко. А в советское время улицы наших городов называли именем не Коновницына, а Костюшко.

2 августа польско-литовские войска начали наступление на русские позиции. Во время боя батальоны старооскольского полка Петра Коновницына перешли через реку Щару. Польский пехотный полк был разбит. Предместья Слонима оказались захвачены. Однако после перегруппировки полякам и литовцам удалось  выбить русские войска под командованием генерал-майора Бориса Ласси и полковника Петра Коновницына. В одном из рапортов Генералу Ласси Коновницын написал: «Усилие неприятеля превозмогло наше на мосте упорство».

Благодаря той польской кампании Коновницын стал известен, замечен Александром Суворовым и быстро продвигался по службе. В сентябре 1797 года, уже при Павле I, стал генерал-майором, но вскоре попал в опалу – как и многие другие офицеры «суворовской школы». Вначале его понизили в должности, а потом уволили. Так начался гдовский период жизни Коновницына. Мирный. Он поселился в своем родовом имении Кярово Гдовского уезда. Кярово получила в приданое его жена Анна Ивановна (Корсакова). О том времени пишут, что Коновницын в Кярово занимался военной теорией, выписывая книги и изучая военную историю, тактику и стратегии великих полководцев, изучая современные сражения… Так продолжалось довольно долго – около восьми лет.  В армию он возвратился 1806 году – из-за войны России и Пруссии против Наполеона. Но первоначально это была не действующая армия. Он стал  начальником земского ополчения Санкт-Петербургской губернии.  На действительную службу Коновницын вернулся в 1807 году, а в историю вошёл благодаря событиям войны 1812 года.

«-  Нечего делать, надо будить, - сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. - Петр Петрович! – проговорил он.  Коновницын  не  шевелился.  -   В  главный  штаб!  -  проговорил  он, улыбнувшись,  зная, что эти  слова  наверное разбудят его.  И действительно, голова в  ночном колпаке  поднялась  тотчас  же.  На красивом,  твердом лице Коновницына, с  лихорадочно-воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения  мечтаний  сна, но потом  вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно-спокойное и твердое выражение.

     -  Ну, что такое? От  кого? - неторопливо, но тотчас  же спросил  он, мигая  от света. Слушая донесение  офицера,  Коновницын распечатал и прочел.

Едва прочтя, он  опустил  ноги в  шерстяных чулках  на  земляной пол  и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.

- Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.

     Коновницын   тотчас  понял,  что  привезенное  известие  имело  большую важность  и что  нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал  себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом,  не  рассуждением,  а  чем-то   другим.  В  душе  его  было  глубокое, невысказанное убеждение, что все будет  хорошо; но что этому верить не надо, и тем  более не надо говорить этого, а надо делать только свое  дело.  И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы…». Это отрывок из романа «Война и мир» Толстого.

В одном из писем 1812 года Коновницын написал: «Я целый день держал самого Наполеона, который хотел отобедать в Витебске, но не попал и на ночь, разве что на другой день. Наши дерутся, как львы». Это было описание событий 14 июля при Островно, когда русская армия сдерживала натиск главных сил противника, обеспечивая отход русской армии.

Во время Бородинского сражения Коновницын руководил обороной левого фланга – после того, как Багратиона унесли с поля боя (через 17 дней Багратион умрёт от гангрены). На совете в Филях Коновницын Кутузова не поддержал – был против сдачи Москвы («От сего волосы встали дыбом, - вспоминал он свои ощущения после предложения Кутузова. - Я умру спокоен, потому что я не виноват в отдаче Наполеону Москвы!»).

Но самая, на мой взгляд, интересная часть биографии Коновницына – не военная, а педагогическая. До восстания декабристов он не дожил – умер в 1822 году, но зато до него дожили его дети и его воспитанники. Около двух лет Коновницын был наставником у великих князей – Николая Павловича и Михаила Павловича. Он пробыл при великих князьях во время их заграничных путешествий в 1814 и 1815 годах. О том, в каком духе он воспитывал будущего царя Николая I и его младшего брата, свидетельствует напутственное письмо Петра Коновницына великим князьям: «Никакой добродетельный подвиг без напряжения духа, без труда не совершается. Следовательно, для благих и полезных подвигов ум напитан быть должен добрыми познаниями, которые украшают и самую старость. Чтобы непременно занимать, питать разум, без чего он, так сказать, засыпает возьмите на себя хоть один час в день (но каждый день непременно) занять разум какой-либо наукой или познанием, составив в самом чтении себе план, чтобы не перемешивать предметов в одно время. В рассуждениях общих оскорблять никогда не должно ниже говорить о ком худо; по единой неосторожности получите недовольных. Общая вежливость привлекает, а надменность, и еще более грубость, лишит вас больших и невозвратных выгод Держитесь людей таких, которые бы от вас ничего не желали которые не ослеплялись бы величием вашим и с надлежащим почтением говорили бы вам истину и противоречили бы вам для воздержания вас от погрешностей. Если придет время командовать вам частями войск, да будет первейшее ваше старание о содержании их вообще и о призрении больных и страждущих. Старайтесь улучшить положение каждого, не требуйте от людей невозможного. Крик и угрозы только раздражают, а пользы вам не принесут. На службе надобно неминуемо людьми запасаться Буде случится вам быть в военных действиях, принимайте совет людей опытных. Обдумайте оный прежде, нежели решитесь действовать».

Это не была туристическая поездка. Царские дети рвались в действующую армию, участвующую в заграничном походе против французов. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна дала своим детям - братьям Александра I – такой совет: «Генерал Коновницын, который будет при Вас, уважаем во всех отношениях и особенно пользуется репутацией изысканной храбрости: следуйте же в момент опасности без страха и сомнения его советам, которые всегда будут соответствовать чести и уважайте их как приказы, исходящие от самого императора или меня».

О том, в каком духе Коновницын воспитал своих сыновей, мы знаем не из писем, а из жизни, в том числе из протоколов допроса, - потому что два сына генерала Коновницына – Пётр и Иван – оказались в числе заговорщиков, отказавшихся присягать воспитаннику их отца Николаю I. Подпоручик Пётр Коновницын и прапорщик Иван Коновницын входили в Северное общество. После подавления декабрьского выступления содержались  Кронштадте, а потом в Петропавловской крепости. Петра Коновницына осудили по IX разряду, то есть лишили чинов, дворянства, разжаловали в солдаты с определением в Семипалатинский гарнизонный батальон. Ивана Коновницына перевели из гвардии в конно-батарейную роту № 23 под строжайший тайный надзор. Мать Анна Коновницына обратилась к императору с просьбой  перевести  Ивана в Грузию. Царь с этим согласился в 1827 году («Государь Император высочайше повелеть соизволил конно-артиллерийской № 23 роты прапорщика Коновницына перевесть в одну из рот Кавказского корпуса действующих войск, сие сделано по просьбе матери Коновницына»). Наказание братья отбывали не в Сибири, а воюя – в основном на Кавказе.

Пётр начал делать военную карьеру заново – к 1830 году, участвуя в русско-персидской и русско-турецкой войнах, проделав путь до прапорщика, подпоручика и поручика. На Кавказе он общался с Пушкиным, коротко описавшим эту встречу в «Путешествие в Арзрум»: «Возвращаясь во дворец, узнал я от Коновницына, стоявшего в карауле, что в Арзруме открылась чума». В 1830 году 27 летний Пётр умрёт от холеры во Владикавказе.

Александр Одоевский посвятил памяти Петра Коновницына-младшего стихи: «…Восторгом взор еще горел; // Ещё от сладкого волненья // Вздымалась радостная грудь; // И, не докончив сновиденья, // Уже он кончил жизни путь... // Когда в последний час из уст теснился дух, // Он вспомнил с горестью глубокой // О нежной матери, об узнице далекой,- // И с третьим именем потух...». А его младший брат Иван дослужится до штабс-капитана, уйдёт в отставку, по-прежнему будет находиться под надзором, но ещё при жизни Николая Павловича сможет вернуться в родные месте – в Гдовский уезд. В 1842-1854 годах Иван Коновницын был почётным смотрителем Гдовского уездного училища Псковской губернии, а 1854-1857 годах – гдовским уездным предводителем дворянства. У его отца генерала Коновницына был более масштабный опыт «надзора» над учебными заведениями. Генерал Пётр Коновницын не только великих князей воспитывал. Он был начальником военно-учебных заведений, главным директором Пажеского и других кадетских корпусов. В его ведении был и Царскосельский лицей.

Дочь генерала Коновницына Елизавета (фрейлина императрицы Марии Фёдоровны и жена главы московской управы Северного общества полковника Михаила Нарышкина), отправилась вслед за мужем в Сибирь – в Читинский острог. После смерти мужа Елизавета Нарышкина жила в имении Гораи Опочецкого уезда у своей тети Марии Лорер.

В роду Коновницыных было много известных людей. Одним из них был граф Эммануил Коновницын – внук генерала Петра Коновницына и сын декабриста Ивана Коновницына. Он один из основателей и почётный председатель «Союза русского народа». Некоторые члены «Союза русского народа» были склонны к насилию по отношению к "внутренним врагам", к которым они относили евреев, либералов и т.д. О некоторых особенностях «Союза русского народа»  я писал здесь 15 ноября, когда речь шла о графе Витте и покушениях на него.

В своей статье «Горькая «славян любовь» Юлий Селиверстов вспомнил и последнего владельца усадьбы Карово – Алексея Коновницына: «Особенный зверский ужас навевает история убийства последнего владельца Кярова – больного графа Алексея Ивановича Коновницына. Отряд красных палачей немедленно по занятии Гдова большевиками в 1919 году кое-как выволок его на простынях из гдовского лазарета и расстрелял прямо в Гдовском кремле – на месте уничтоженного ещё в 1918 году памятника-бюста императору Александру II».

В 2015 году в Кярово состоялось официальное открытие бюста героя Отечественной войны 1812 года Петра Коновницына. 

«Выходя  из избы в сырую,  темную ночь, - написал Толстой в романе «Война и мир», - Коновницын нахмурился частью от головной  усилившейся  боли, частью  от неприятной  мысли,  пришедшей ему в голову… И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя».

Скорбный труд до корки прочитан.
Полевые работы на поле брани.
Даже кто не задет – ранен.
Не взыщите – самозащита.
По команде развязаны руки.
У смерти здесь полное право.
Всё, что взлетело, - пропало.
Умерщвление – по науке.
Эта ночь не  берёт пленных.
Партизаны ждут указаний.
Враг самый любимый – незваный,
Он же – друг решений мгновенных.
Путь к миру опять отрезан.
Путь к миру – через победу.
Тот, кто победы отведал,
Не готов рассуждать трезво.
Готовится новый заряд.
Долгий мир полководцев не красит.
Есть и жизнь, есть и смерть на Марсе.
Бог войны принимает парад.

Посмотри, как красив закат.