Осторожность утратив, сел на мель адмирал

Не каждый публицист становился адмиралом, но каждый революционер – становится публицистом, даже если не написал ни строчки. Так что судьба Петра Смирнова-Светловского показательна. Если есть желание понять, что же такое Октябрьская революция и к чему она привела, то биография этого человека – очень убедительная иллюстрация. Если бы не октябрьские события 1917 года, то вряд ли бы недоучившийся студент политеха возглавил Черноморский флот.

Смирнова-Светловского называют «одним из организаторов большевистского восстания в Петрограде». Это преувеличение. Ему было тогда 20 лет. Так что справились бы и без него. Но он писал зажигательные антиправительственные статьи под псевдонимом «Светловский». Позднее псевдоним стал второй частью фамилии, и это очень пригодилось – особенно тогда, когда его назначат заместителем наркома ВМФ СССР. В тот момент наркомом ВМФ был другой Пётр Смирнов. Так что некоторое время военно-морским флотом командовали целых два Петра Смирнова. Но вскоре не осталось ни одного.

Смирнов-Светловский начинал как пропагандист. В Кронштадте в марте 1917 года наладил выпуск ежедневной большевистской газеты «Голос правды». Летом того же года он получил от Якова Свердлова задание отпечатать в Кронштадте брошюру Ульянова (Ленина) «К лозунгам». Эта та самая статья, в которой Ленин обосновывал временное снятие лозунга «Вся власть Советам!» («Данные Советы провалились, потерпели полный крах из-за господства в них партий эсеров и меньшевиков… Советы теперь бессильны и беспомощны перед победившей и побеждающей контрреволюцией»). Как раз в это время правительство Керенского газету «Голос правды» закрыло, и студент-первокурсник (Пётр Смирнов окончил гимназию в 1916 году и поступил в Петроградский политехнический институт) стал редактором новой кронштадтской газеты - «Пролетарское дело». 

Пропагандистскую работу юный Пётр Смирнов, в то время ещё гимназист, начал в 1915 году, когда на шапирографе (усовершенствованном гектографе) начал тиражировать социал-демократический Циммервальдский манифест. В швейцарском Циммервальде в сентябре 1915 года состоялась конференция социал-демократов из 11 стран, осудившая империалистическую войну. Но это было своеобразное осуждение. По сути, это было воззвание «пораженцев». Ленин и его соратники мечтали об окончании этой войны, но собирались перевести войну в новую стадию, вывести её на новый уровень, повернув штыки вспять, против своих правительств. Это была позиция, которую Ленин сформулировал очень внятно. По воспоминаниям Николая Бухарина, когда Ленину удалось приехать в Швейцарию, его лозунг, обращённый к солдатам всех воюющих армий, был такой: «Стреляйте своих офицеров!». Но социал-демократы его напечатать не решились (не все с ним были согласны). И тогда Ленин взамен придумал другой лозунг, ещё более хлёсткий и всеобъемлющий: «Пре­вращение империалистической войны в войну граждан­скую». В тот момент это объективно было на пользу Германии. Германское правительство способствовало тому, чтобы Ленина пустили в Швейцарию даже без паспорта, о чём Ленин сам написал в письме: «Для въезда в Швейцарию требуют паспорта, но меня впустили без паспорта, когда я назвал Грейлиха. Привет и благодарность. С партийным приве­том, Ленин». Так что 18-летний будущий командующий Черноморским флотом на шапирографе тайно печатал и распространял довольно сомнительный документ. Он внёс свой вклад в разжигание гражданской войны, которая позднее сразу  превратит студента-первокурсника большого начальника.

Когда Ленин окончательно стал «пораженцем», его учитель Плеханов написал: «Если хочешь доброго мира, то веди хорошую войну пока не опустился от бессилия бронированный кулак германского завоевателя». Подобные заявления очень злили Ленина. «Ильич, - вспоминал Бухарин, - вол­новался, бесился, страшно хотел встречи с ним…». Вряд ли Ленин мог предъявить какие-то новые аргументы. Он их публиковал регулярно, начиная с 1914 года. Ещё 1 ноября 1914 года в «Социал-демократе» он написал: «Долой поповски-сантиментальные и глупенькие вздыхания о ми­ре во что бы то ни стало! Поднимем знамя гражданской войны!». В конечном итоге получилось так, как мечтал Ленин: «Превращение империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский ло­зунг... вытекающий из условий империалистической вой­ны между высоко развитыми буржуазными странами. Как бы ни казались велики трудности такого превраще­ния в ту или иную минуту, социалисты никогда не отка­жутся от систематической, настойчивой, неуклонной под­готовительной работы в этом направлении».

Социалисты во главе с Лениным не отказались от подготовки гражданской войны, и когда она началась, всячески старались сделать её более смертоносной. Не из прирождённого садизма, а исходя из того, что в мирной обстановке их козыри не работали. Им нужна была чрезвычайная ситуация, когда законы мирного времени уже не действуют. Перманентная война позволяла делать головокружительные карьеры. Мог ли, например, однофамилец и тёзка Петра Смирнова-Светловского Пётр Смирнов, не случись революции и гражданской войны, рассчитывать на то, что он возглавит военно-морской флот всей огромной страны? Да ни при каких обстоятельствах. Если Пётр Смирнов-Светловский был первокурсник политеха, то в биографии его будущего командира написано: «из рабочих, образование низшее». К тому же, Пётр Смирнов (Несветловский), прежде чем стать наркомом ВМФ, никогда не имел никакого отношения к морю.

Так что биографии этих двух Смирновых – по-настоящему образцовые. Эти люди – дети революции. И, разумеется, её жертвы. А заодно и палачи.

После бегства Керенского в Псков (читайте об этом здесь 7 ноября), Смирнов-Светловский руководил отправкой кронштадтских моряков навстречу войскам Краснова-Керенского, двигавшимся из Пскова. А в феврале 1918 года – ещё до подписания Брестского мира, - Смирнова-Светловского отправили под Псков. 20-летний революционер стал комиссаром отряда моряков-подрывников, воевавших против германских частей. Успех большевиков отчасти был связан с умением быстро выдвигать лозунги и столь же быстро их снимать («Долой войну!», «Да здравствует война!»; «Вся власть Советам!», «Долой Советы!»). Большевики были неимоверные гибки и не слишком озабочены вопросами морали.  На мой взгляд, главная профессия Смирнова-Светловского как раз и была – подрывник. Во всех смыслах подрывник, причём очень успешный.

После заключения Брестского мира Смирнов-Светловский стал редактором «Известий Кронштадтского совета».

По другую сторону фронта – в армии Юденича - армейскую газету «Приневский край» будут редактировать Пётр Краснов и Александр Куприн (о писателе Куприне читайте здесь 7 сентября). Войска Юденича 25 мая 1919 года, выбив большевиков, войдут в Псков. Смирнов-Светловский в это время формировал маршевые роты кронштадтских моряков, воевавших с армией Юденича.

После войны Смирнов-Светловский вернётся в политех, а потом переведётся в Военно-Морскую академию. Кем он только после революции ни был: и председателем ревтрибунала в Кронштадте, и военным советником лидера китайской революции Сунь Ятсена...

С 14 января по 5 ноября 1934 г. Смирнов-Светловский руководил экспедицией на ледоколе «Красин» по спасению челюскинцев и снятию зимовщиков с острова Врангеля. «За выдающееся участие в организации и проведении спасения челюскинцев и сохранение научных материалов экспедиции» инспектора Военно-морских сил Смирнова-Светловского наградили орденом Красной Звезды (в 1935 году он стал флагманом 2-го ранга, то есть контр-адмиралом, а к 1937 году - флагманом 1-го ранга, то есть вице-адмиралом).

В 1937 году Смирнов-Светловский возглавил экспедицию по спасению полярников (Кренкеля, Папанина, Фёдорова и Ширшова), находившихся на первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс». Обычно в книгах и статьях, посвящённых челюскинцам и зимовщикам с «Северного полюса-1», Смирнова-Светловского не упоминают. Это происходит по инерции. В советское время – после 1939 года – его считали врагом народа и старались вообще не упоминать.

Но в середине 30-х Смирнова-Светловского всё ещё награждали и повышали по службе. Так он стал командующим Черноморским флотом, а потом и заместителем наркома ВМФ. Учитывая, что нарком ВМФ Пётр Смирнов в морском деле ничего не понимал, то фактически военно-морским флотом СССР руководил Пётр Смирнов-Светловский.

Руководить армией или флотом в то время было занятие специфическое.Сталин затеял «чистку», отправляя в лагеря или сразу на тот свет тысячи кадровых военнослужащих, включая маршалов. Смирнов-Светловский как человек с огромным опытом, в том числе и с опытом председательства ревтрибуналом, в этом тоже участвовал.

«Товарищи, к выкорчевыванию врагов на Черноморском флоте и выполнению задач по боевой подготовке мы приступили в несколько особых условиях, - заявил командующий флотом Смирнов-Светловский на заседании Военного совета при народном комиссаре обороны в декабре 1937 года. - Враги народа всю систему ремонта подвели так, что в самый разгар кампании корабли постоянно находились на ремонте: то у них не действует батарея, то у них не действуют дизеля, то у них не действуют еще какие-нибудь механизмы…». Когда Смирнов-Светловский выступал с этой речью, его предшественники были уже арестованы по подозрению в «в военно-фашистском заговоре». Начальника политического управления Черноморского флота Григория Гугина к тому времени уже расстреляли, а предыдущего командующего Черноморским флотом Ивана Кожанова расстреляют в 1938 году.

В том же декабре 1937 года Смирнов-Светловский станет депутатом Верховного Совета от Крымской автономной советской социалистической республики. Однако вскоре подозрение в измене пало на командира Смирнова-Светловского - Петра Смирнова. 22 июня 1938 года вышло  постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О тов. Смирнове», в котором говорилось: «1. Удовлетворить просьбу тов. Смирнова (наркомвоенфлот) об отпуске его на юг на один месяц в один из курортов, куда укажет НКВД. 2. Обязать НКВД принять все меры к тому, чтобы со Смирновым не имели возможности связаться всякие подозрительные заговорщические элементы. 3. Проверку о т. Смирнове продолжать».

Проверка проводилась с пристрастием, так что вскоре нарком ВМФ написал покаянное письмо на имя наркома внутренних дела Николая Ежова, где назвал имена «заговорщиков». Среди них значился и Смирнов-Светловский. Но его в 1938 году не тронули – приберегли «на потом». Наоборот, Смирнов-Светловский продолжал исполнять обязанности наркома и проводить проверки, в частности – проверки боеготовности Балтийского флота, после которых на Балтийском флоте начались аресты командиров (Смирнов-Светловский был недоволен уровнем боеготовности). Постоянные аресты привели к тому, что уровень боеготовности продолжал снижаться. А в сентябре 1938 года наркомом Военно-Морского флота назначили представителя органов госбезопасности командарма 1-го ранга Михаила Фриновского, который в морском деле разбирался ещё меньше, чем Пётр Смирнов, зато кроме депутатского статуса имел заслуги перед партией и чекистами (Фриновского не без оснований считают одним из организаторов «Большого террора»).

Фриновский – это ещё один тип революционера, которого революция сделала большим начальником («Большой террор» невозможен без больших начальников). В январе 1916 году Фриновский дезертировал из армии и с бандой дезертиров занимался грабежами, однажды совершив налёт на усадьбу русского генерал-майора Михаила Бема (во время налёта были убиты все члены семьи генерала и он сам). По другой версии начальника Пензенского гарнизона Бема 4 марта 1917 года убили на Соборной площади Пензы.

Если бы не революция, был бы Фриновский обыкновенным уголовником или каким-нибудь мелким чином с уголовными наклонностями (летом 1917 года работал счетоводом-бухгалтером). Но сразу же после революции стал чекистом, был начальником Особого отдела 1-й Конной армии… А в 1938 году возглавил весь советский военно-морской флот, которым негласно продолжал руководить Смирнов-Светловский. В тот момент было ещё не ясно – кого убьют первым: нового наркома или его заместителя? Но то, что должны были убить всех, было более-менее понятно. Такова логика политики внутреннего террора. Новоявленного наркома ВМФ Фриновского арестовали 6 апреля 1939 года, обвинив «организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД».  

Жену Фриновского Нину обвинят в «сокрытии преступной контрреволюционной деятельности врагов народа», а несовершеннолетнего сына-десятиклассника Олега в участии «контрреволюционной молодежной группе». Сына казнят в январе 1940 года, а жену и мужа – в январе 1940 года.

Всё это было продолжением той гражданской войны, о которой в 1914 году мечтал Ульянов-Ленин.

Но Смирнову-Светловскому тоже не удалось усидеть в своей должности. Настал его час. О том, как это было, написал новый заместитель, назначенный на место Смирнова-Светловского,  – флагман 2-го ранга Николай Кузнецов. Приехал снимать Смирнова-Светловского сам Андрей Жданов (он курировал в Политбюро флот). Фриновский в это время ещё не был арестован, а «заболел». В мемуарах Кузнецова сказано: «... На следующее утро меня вызвали на экстренное заседание Главного Совета Военно-Морского флота. Повестку дня не сообщили. Заседание открыл П. И. Смирнов-Светловский и предоставил слово А. А. Жданову.

- Предлагаю обсудить, соответствует ли своей должности первый заместитель наркома Смирнов-Светловский, - объявил неожиданно Жданов.

Смирнов, сидевший на председательском месте, помрачнел и опустил голову. Прений не получилось. Опять слово взял Жданов.

- В Центральном комитете есть мнение, что руководство наркоматом следует обновить. Предлагается вместо Смирнова-Светловского первым заместителем наркома назначить товарища Кузнецова…».

На следующий день Николай Кузнецов ждал Смирнова-Светловского, чтобы принять у него дела. Но тот не явился. «Я ждал его час, два, три - так и не дождался, - написал в мемуарах Кузнецов. - Мне просто вручили ключ от сейфа. Тогда только я понял смысл слов, сказанных накануне Сталиным, когда я по его приказанию позвонил по телефону. "Вы еще не приняли дела?" - спросил он. "Нет ещё". "Торопитесь, а то не успеете", - сказал Сталин и повесил трубку».

Смирнова-Светловского арестовали даже раньше, чем Фриновского - 26 марта 1939 года. В списке арестованных в то время он стоит под номером 274. Под номером 94 – Николай Ежов, под номером 308 – Михаил Фриновский (более подробно на эту тему написали учёные Сергей Близниченко и Сергей Лазарев).

Это тот случай, когда мы довольно много знаем о том, как велось «следствие». Впрочем, оно велось примерно так же, как велось следствие, когда Смирнов-Светловский был по другую сторону решётки.

Позднее стало известно, что следователи использовали книги учёта аварий на кораблях, выписывая из них соответствующие данные. Потом они вписывали их в протоколы допроса арестованных военных моряков, и всё это представлялось за доказательства якобы совершенных моряками диверсионных актов. Любая неисправность превращалась в диверсию.

На памятнике, установленном на могиле Смирнова-Светловского, написано, что он умер  в 1943 году (на памятнике ещё написано, что он – член КПСС с 1914 года). В действительности 42-летнего адмирала-"подрывника" как «участника контрреволюционной организации» расстреляли 17 марта 1940 года – на следующий день после заседания  Военной коллегии Верховного суда СССР.

«Знамя гражданской войны», которое взвилось в 1917-1918 году, по-прежнему было поднято высоко.

…А когда на закате
Объявили аврал,
Осторожность утратив,
Сел на мель адмирал
И сидел на боку,
Ожидая прилив.
Это он на бегу,
Все грехи отмолив
И достигнув вершин,
Был всегда наплаву,
Но готов осушить
И Пскову, и Неву,
И любой океан.
Всё прощалось ему.
Был один лишь изъян
По дороге в тюрьму.
Море слёз. Не везёт.
Здесь последний оплот.
Задрожал горизонт
И рассеялся флот.
До последнего края
Враги довели.
Всё что можно теряя,
Он сидел на мели.
На ночь глядя из трюма -
Видел сон наяву,
И по-прежнему думал,
Что он наплаву.