Благ так много, что уже не до благости. У этой сестры не бывает краткости

Провели ревизию и обнаружили, что за пять лет, несмотря на обнадеживающие рапорты, не было спущено на воду ни одного корабля, зато потрачены сотни тысяч рублей казенных денег. Это был скандал.  Екатерине II пришлось отправлять в отставку ответственного за всё это безобразие - своего любимца генерал-аншефа Ивана Ганнибала, взявшего штурмом Наварин и основавшего Херсон. Ганнибал был двоюродный дед Пушкина (поэт о нём писал: «Пред кем средь Чесменских пучин // Громада кораблей вставала, // И пал впервые Наварин»). Ивана Ганнибала сменил Федот Клокачёв – вице-адмирал, в морском деле разбиравшийся значительно лучше, чем генерал-аншеф.

Принимая дела, Федот Клокачёв обнаружил, что многое ему придётся начинать чуть ли не с нуля. «Осматривая адмиралтейство и строящиеся корабли, которые я нашёл в малом построении, паче что ещё и недостаточно к строению всякого звания лесов, в коих ни капитан Овцын, ни корабельный мастер, ни даже сами содержатели ни приходного, ни расходного счёту не знают», - написал он в рапорте.

Это всегда искушение – довериться решительному боевому человеку в административных делах. Он ведь уже проявил себя храбрецом на поле боя. Но в мирной жизни всё иначе.

Екатерина почему-то думала, что раз человек сумел уничтожить турецкий флот, то сможет построить и русский. Бравый генерал к 43 годам, Иван Ганнибал решительно взялся за дело, опираясь на указ императрицы: «...Построение... города Херсона с надлежащими укреплениями, в оном верфи и адмиралтейства, за благо и нужно мы нашли препоручить нашему генералу-цейхмейстеру Ганнибалу...»

За год (с октября 1778 года) Ганнибалу надо было заложить восемь кораблей, а до этого построить шесть стапелей (сооружения для постройки или ремонта кораблей и судов).

Ганнибал даже не сразу разобрался, что чертежи у него имелись только для заготовки леса. А когда ему опытные люди подсказали, бить тревогу не стал (то ли ему было стыдно перед императрицей, то ли что-то другое его сдерживало). Строительство шло на удивление медленно. За год сделали только один стапель и корабль на нём заложили только только один.

Когда дело раскрылось, явившийся на замену Федот Клокачёв написал в рапорте: «В проезд же мой довольное количество видел лесов, разбросанных при речках и воде, из которых от давнего лежания без бережения много совершенно сгнило. Был я во всех магазинах, чтоб видеть припасы, материалы, однако неожидаемо сыскал почти порожние... словом сказать, сей порт нашел и в бедном, и в беспорядочном состоянии».

Из-за этой истории мы имеем сразу двух первых командующих Черноморским флотом. В одних книгах пишут, что им был Иван Ганнибал, а в других – Федот Клокачёв. Клокачёва, понятное дело, упоминают чаще.

Федот Клокачёв родился в 1732 году в отцовском имении в Горожанском стане Великолукского уезда Псковской губернии.  Один из самых известных его родственников - вице-губернатор Санкт-Петербурга Степан Клокачёв, подписавший в числе 127 судей смертный приговор сыну Петра I царевичу Алексею.

О детстве будущего командующего Черноморским флотом известно немногое. В 1742 году приезжал с младшим братом на первый губернский смотр в Псков. В 13 лет Федот поступил в Петербургскую Академию морской гвардии (учились там шесть лет и девять месяцев). Гардемарином стал в 1946 году, мичманом в 1751. Академию окончил досрочно – из-за нехватки морских офицеров на русском флоте. В составе Кронштадтской эскадры участвовал в Семилетней войне. Став лейтенантом, был переведён в морской десант под началом адмирала Григория Спиридова. Уже во время другой войны – с турками, Клокачёва чуть было не разжаловали. Тогда он командовал линейным кораблём «Европа» и его манёвров адмирал Спиридов первоначально не понял, заподозрив того в нерешительности и прокричав: «Поздравляю вас матросом!». Это было в самом начале Чесменского сражения.

У Валентина Пикуля в романе «Фаворит» этот же эпизод описан так: «Перед кораблями раскрывалась прорва Хиосского пролива…

– Ну и ну! – сказал Алехан, увидев впереди грандиозный хаос рангоута турецкого флота, в бортах его кораблей уже были откинуты люки, из которых сонно глядели пушечные жерла. – Эй, кают-вахтер! Сбегай да принеси мне большой стакан рому…

Перед флагманским «Евстафием» шла «Европа» под управлением капитана первого ранга Клокачева. Что там у него стряслось – непонятно, но корабль вдруг начал выкатываться из линии кильватера, и в ту же секунду прогремел голос адмирала Спиридова:

– Капитан Клокачев, поздравляю: ты – матрос!  А если сплохуешь, велю за борт выкинуть… Пошел вперед, сволочь!

Разжалованный в матросы, Клокачев вернул «Европу» в общую линию…

«Европа» Клокачева первой подкатилась на дистанцию пистолетного выстрела и правым бортом изрыгнула огонь. С фуканьем выстилая над водой струи яркого дыма, ядра вонзились в турецкий флагман – (одни отскакивали, как горох от стенки, другие застревали в бортах). Обходя мель, «Европа» сгалсировала, и теперь «Евстафий» сделался головным – все ядра турок достались ему! С гулом лопнул громадный трисель, порванные снасти, как живые змеи, закручивались вокруг тел матросов.

Бравый Круз никогда не терял хладнокровия.

– Мы уже горим, – невозмутимо доложил он.

– Но еще не тонем, – отвечал Спиридов…»

В том же сражении принимал участие  и бригадир Иван Ганнибал, управлявший брандерами. Позднее «Европа» Клокачёва снова оказалась впереди и в течение получаса этот корабль ночью, маневрируя,  вёл бой со всем турецким флотом, вызвав на кораблях противника несколько пожаров.

После сражения Клокачёв отчитался: «…При оном же сражении выпалено выстрелов брамскугелей чиненных 24-фунтовых 82, 12-фунтовых 84, то ж бомб 26, ядер 24-фунтовых 21, 12-фунтовых 167, 6-фунтовых 84, фольканетных 3-фунтовых 16, клипней 24-фунтовых 21, 12-фунтовых 39, 6-фунтовых16, древгаглов 12-фунтовых 35, 6-фунтовых 18, фольканетных 3-фунтовых 9, и на оные выстрелы употреблено с порохом картузов манатенных и бумажных то ж число как и снарядов…».

Чесменское сражение закончилось тем, что турки потеряли все свои корабли: 6 фрегатов, 14 линейных кораблей, около 40 мелких судов… Корабль «Европа» под командованием Клокачёва стал флагманским кораблем адмирала Спиридова.

К 1776 году Клокачёв был уже капитаном генерал-майорского ранга. Его назначили командующим Азовской флотилией вместо создателя флотилии - заболевшего адмирала Алексея Сенявина.

Командуя Азовской флотилией, Клокачёв действовал вместе с сухопутными войсками генерал-поручика Александра Суворова (одна из совместных операций: в сентябре 1778 года не применяя оружия не дали высадиться в Феодосийском заливе турецкому десанту).

О Клокачёве написано не так много книг. Чаще всего имя встречается, когда речь заходит о других знаменитых мореходах. У Леонтия Раковского в романе «Адмирал Ушаков» есть такой эпизод: «После чая Фёдор Фёдорович направился к вице-адмиралу. Ушаков нашел вице-адмирала Федота Алексеевича Клокачева в большом деревянном, на каменном фундаменте доме адмиралтейства. Он принял от Ушакова бумаги и усадил поговорить - расспросить о Питере, об Адмиралтейств-коллегии: что там слыхать, какие последние новости.

В кабинете Клокачева Фёдор Фёдорович застал какого-то капитана 1-го ранга.

Ушаков сразу увидал - это был нерусский офицер, поступивший, должно быть, к нам на службу. Он был черен. Волосы отливали синевой. Большой нос с горбинкой и черные, как маслины, глаза. По глазам видно, что дурак: их выражение баранье. Напыщенное лицо самодовольного глупца.

Клокачев познакомил их.

- Войнович, - отрекомендовался незнакомый капитан…

Узнав его фамилию, Ушаков вспомнил — о Войновиче ему рассказывали. Когда-то Марко Иванович Войнович плавал на придворной яхте. Потом командовал Каспийской флотилией. Но с ним случился конфуз: его захватил в плен персидский Ага-Мухамед-хан. И в плену Войнович пробыл целый год».

Альтернативную версию событий можно узнать, причитав книгу Павла Войновича «Воин под Андреевским флагом», в которой автор рассказывает о том, что «адмирал Войнович был ославлен, оклеветан и оболган советской пропагандой – со времен "борьбы с космополитизмом" о нём принято отзываться крайне негативно, зачастую пренебрегая элементарными приличиями. Поводом к этому послужил конфликт между Войновичем и Фёдором Ушаковым – сначала они дружили, затем рассорились, но разве можно судить о флотоводце по жалобам и доносам его недоброжелателей?»

Что же касается Клокачёва, то спустя семь лет после того, как он принял Азовскую флотилию, вышел указ Екатерины II от 11 января (по старому стилю) 1783 года. Екатерина II подписала рескрипт о введении должности командующего Черноморским флотом. Им стал Клокачёв. Этот же день иногда называют днём рождения Черноморского флота. Другой день рождения - 13 мая того же года. И он тоже связан с именем Клокачёва. 13 мая (по новому стилю) в Ахтиарскую бухту, расположенную в юго-западной части Крымского полуострова Черного моря, вошли 11 кораблей Азовской флотилии под командованием вице-адмирала Федота Клокачёва. 

Но дело даже не в том, когда основан русский Черноморский флот. А в том, кто основал Севастополь. Обычно, называется имя контр-адмирала Фомы (Томаса) Маккензи (Thomas MacKenzie). Однако события развивались так: 2 (13) мая 1783 г. вице-адмирал Клокачёв, получив сведения о высоких качествах гавани, привел в Ахтиарскую гавань из Керчи 11 кораблей Азовской флотилии (через 5 дней к ней присоединилась Днепровская флотилия). 6 мая 1783 г. Клокачёв отправит донесение морскому министру графу Ивану Чернышёву в Петербург: «При самом входе в Ахтиарскую гавань я дивился хорошему ея с моря положению; а, вошедши и осмотревши, могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани - положением, величиною и глубиною. Можно в ней иметь флот до 100 линейных судов, положение же берегового места хорошее и надежное к здоровью; словом сказать, лучшее нельзя найти к содержанию флота место... Ежели благоугодно будет иметь ея Императорскому Величеству в здешней гавани флот, то на подобном основании надобно здесь будет завести порт, как в Кронштадте». То есть место для строительства Севастополя выбрал Федот Клокачёв. Через два дня – 8 мая 1783 года Клокачёв отправится в своё последнее путешествие – Херсон, передав командование эскадрой Фоме Маккензи. А в петербургское адмиралтейство он отправил карту Ахтиарской гавани, где закреплялись названия бухт, а на западном  берегу Южной бухты в начале июня, по распоряжению Клокачёва, началось строительство дома, морской церкви, пристани и кузницы. 

А Клокачёву предстояло сделать то, что не удалось в Херсоне Ганнибалу – наладить строительство стапелей и кораблей. Командиром Херсонского порта Григорий Потёмкин назначил того самого Марко Войновича. Войнович, судя по рапорту морскому министру Чернышёву, был этому не очень рад: «Вашему Сиятельству небезызвестно, что я определен командиром на корабль "Слава Екатерины", который однако ж еще на берегу; сверх того сижу здесь и за красным сукном подписываю указы, определения, промемории и кладу резолюции, да и разные подряды делаю; и хотя я никогда не думал матросскую свою любезную должность мешать с приказными хлопотами, но вижу, хотя и скучно, но не дурно знать, как поворачивать нашею братиею…».

За лето Клокачёву удалось наладить строительство кораблей (разобрав сгнившие), и первый из них был – 66-пушечный «Слава Екатерины», спущенный на воду в конце сентября. Он должен был отправиться в туда, где базировался новоявленный Черноморский флот – в Ахтиарскую гавань, в Севастополь. Но Клокачёв отправить его не решился – в Херсоне распространилась чума. Вначале Клокачёв даже распорядился на время прекратить всякое строительство кораблей и полностью переключиться на борьбу с чумой. Все команды вывели в степь… Немецкий доктор Эрнест Вильгельм Дримпельман, приехавший из Петербурга и оставивший свои воспоминания, написал: «Уже за несколько верст до самого города дым и пар, застилавший на большое пространство небосклон, не предвещали ничего хорошего. Чем дальше мы подвигались, тем грознее становилось зрелище. Повсюду нагроможденные кучи всякого мусора, который надо было поддерживать в постоянном горении, чтобы посредством дыма и пара сколько-нибудь отнять у зараженной атмосферы злокачественную силу. Но все это нисколько не помогало…». Федот Клокачёв к тому времени был уже мёртв – умер от чумы и был похоронен на обочине дороги… Чума отступила только к концу года. Командующий флотской дивизией капитан 1 ранга Марко Войнович за участие в ликвидации чумы получил орден – Св. Владимира IV степени, 17 декабря 1783 года издав приказ: «За совершенное господином капитаном Ушаковым пресечение всекрайним и неусыпным его старанием по команде своей между служителями заразительной болезни искреннюю благодарность, похвалу. Что донесется и к главной команде с должною рекомендациею. О чем ему, Господину Ушакову, чрез сие и объявляется… Установленный Господином Ушаковым по порученной ему команде к сбережению от заразы служителей порядок действительно состоит…».

Весной 1784 года, когда сошёл лёд, капитан Войнович повёл свой корабль «Слава Екатерины» из Херсона к морю – в Севастополь. Спустя 200 с лишним лет – в июле 2000 года в украинском Крыму западный берег Артиллерийской бухты Севастополя назовут именем Федота Клокачёва, а в 2001 году откроют памятный знак Федоту Клокачёву.

В 2011 году совсем на другом берегу – берегу реки Великой в Пскове открыли памятный знак флотоводца-псковича, где после имён Ордина-Нащёкина, братьев Лаптевых, адмирала Ивана Голенищева-Кутузова высечено имя Федота Клокачёва. Вскоре псковские собиратели бронзы вырвали из гранита 90-килограммовый бронзовый российский штандарт. Пришлось делать копию. Черноморский флот строился тоже не с первого раза.

В этой смерти что-то не так.
Во всех остальных – так, а вот в этой…
Здесь явно отплатили не той монетой.
Осталось понять, что означает этот денежный знак.
В этой жизни тем более что-то не так.
Как водоизмещение численно равняется объёму
Подводной части судна, так и здесь, благодаря водоёму,
Измещение равняется числу всех благ.
Пожелание всех благ приводит в тупик.
Благ так много, что уже не до благости.
У этой сестры не бывает краткости.
Ненадёжный путь ведёт с острова на материк.
Его когда-то описал один писатель-фантаст.
Старое судно ползёт со скоростью пяти узлов.
Когда-нибудь якорь зацепится за Азов.
В трюме совесть напоминает твёрдый или даже жидкий балласт.